Вера, ищущая понимания

В современной церкви, как, впрочем, и в предыдущих поколениях, не смолкает спор об отношениях между богословскими  размышлениями и верой. В таких спорах богословские размышления воспринимаются как система, построенная исключительно на интеллектуальных усилиях. Вера же странным образом противопоставляется мыслительному процессу как таковому.

Не ставя перед собой цель разобраться во всех деталях этого спора хотелось бы просто вспомнить пару уроков из церковного и богословского (если их вообще можно разделить) прошлого, которые, как кажется, помогут спокойней относиться к обсуждаемой теме. В каком-то смысле это будет продолжением обсуждения ценности богословия. И начать можно с одной цитаты, которая стала не просто знаменитой в церковной истории, но явилась фактически отображением жизненного кредо для многих.

«Fides quaerens intellectum» – это слова известного средневекового западного богослова Ансельма Кентерберийского. Они означают «вера, ищущая понимания», и это было для Ансельма тем, что можно назвать ощущением  христианского пути.

Ансельм Кентерберийский (1033 — 1109 гг.) внес немалый вклад в развитие богословской мысли. Именно ему принадлежит заслуга в изменении сотериологических представлений в западном богословии о выкупе, заплаченном Христом. Согласно Ансельму, жертва Христа была не выкупом дьяволу за согрешившее человечество, как принято было думать до тех пор, а выкупом, принесенным за человечество Самому Богу. Человек является должником Бога, а не дьявола («Почему Бог стал человеком»). Но более всего он запомнился в церковной истории как автор онтологического доказательства бытия Бога, опирающегося на само понятие Бога как «id quo nihil majus cogitari nequit» («того, больше чего ничего нельзя себе помыслить»), которое необходимо должно заключать в себе бытие Бога, в противном случае оно оказалось бы самопротиворечивым. Уж кто потом только не критиковал Ансельма за это «изобретение»: и современники, и потомки, близкие и далекие. Наверное, более всего ему досталось от Иммануила Канта, который развенчал все доказательства, как самого Ансельма, так и Фомы Аквинского (правда придумал свое; принесло ли это пользу – вопрос спорный). Но был у Ансельма и защитник в лице почти нашего современника Карла Барта (умер в 1968 г.).

Барт считал, что ни современники, ни потомки не смогли верно оценить вклад Ансельма, что он вовсе не стремился доказать кому-либо существование Бога. Он пытался дать направление рассуждениям о Боге, фундаментом для которых является вера в этого самого Бога. Побудительным мотивом для этих рассуждений, для этого поиска служит вовсе не интеллектуальное удовлетворение от прояснения истин, не сухой академический интерес. Вера стремится к пониманию потому, что такое движение характерно для самой сути веры. Христианин не должен останавливаться на месте, но должен всегда стремиться к познанию Того, Кто вовлек его в Свою семью. От веры в истины христианства нужно восходить к познанию этих истин. Ансельм так и писал о себе, как о том, кто «стремится подвигнуть ум свой к созерцанию Бога и ищет понять то, во что верует» («Proslogion»). Подобная же мысль есть и у Августина Гиппонского в его «Исповеди». Похоже, такое соотношение веры и интеллектуального поиска было общим для богословской мысли прошлого.

Вера не препятствовала глубокому анализу самого предмета веры. Скорее помогала. Помогала тем, что давала правильное отношение к этому предмету и позволяла быть свободным в поиске объяснений, которые далеко не всегда удавались.

Возвращаясь к Барту следует сказать, что выводы о богословском наследии Ансельма Барт в полноте применил к себе. Не случайно именно после своей книги об Ансельме Барт переписал свой первый том «Обзора христианской догматики» и изменил название этого фундаментального труда всей своей жизни на «Церковную догматику». Для Барта догматика окончательно перестала быть просто предметом интеллектуальных упражнений, но стала воплощением веры, выраженной в церковной практике. Богословское наследие Карла Барта сегодня неоднозначно оценивается, что, надо признать, целиком его «заслуга», однако несомненно то, что его христианский путь был полностью отражением его осмысления церковного прошлого и богословских взглядов.  

Еще один пример мы можем почерпнуть в трудах Августина (354 — 430 гг.). Вспоминая этого невероятного по силе своего интеллекта богослова, хотелось бы привести один эпизод из, возможно, самого фундаментального его труда «О Троице». Приступая к рассуждениям о сущности Бога, Августин писал: «Однако следует знать меру и помолиться Богу благочестивейшим образом так, чтобы Он открыл нам уразумение и избавил нас от пристрастия спорить для того, чтобы мы смогли постигнуть разумом сущность истины, невещественную и неизменчивую». («О Троице», книга 8). И мы могли бы ожидать, что в завершении этого главного труда всей своей жизни, который он создавал в течении двадцати лет, Августин расставит все по местам и даст ответы на все интересующие его вопросы. Но он завершает свое исследование словами: «ныне вышняя Троица может быть видима нами только "как бы зеркалом, как в загадке", поскольку в образе Божием, каковым мы являемся, Она может созерцаться лишь как в подобии, неясном и с трудом различимом, отчего эта книга заключается не рассуждением, но молитвой» («О Троице», книга 15).

Так что не следует думать о богословах прошлого, как о людях, которые стремились проникнуть своим разумом во все тайны бытия, которые готовы были ответить на все вопросы, что они настолько превознеслись своим горделивым умом, что считали себя способными все сказать о Боге и вселенной. Это глубоко ошибочный взгляд. Конечно, и такие люди существовали в истории церкви, однако подлинно глубокий след оставили совсем иные. Те, кто, рассуждая о божественном, помнили о своем месте перед Богом, а свои богословские изыскания проводили для того, чтобы противостоять ересям и упражнять свой ум в размышлениях о Боге. А что может быть лучше для человека, чем размышления о Боге и Его делах? Разве не то же самое делали благочестивые мужи, засвидетельствованные в Писании?

Опыт этих великих мужей прошлого и их подход к вере и пути познания Бога может вдохновлять сегодня и нас. Наша твёрдая вера в Бога, основанная на свидетельстве Писания, может и должна побуждать нас углубляться в познании Того, в Кого мы верим.