Мне всегда нравился Марк Твен. В детстве перечитывал его неоднокартно. Без сомнения, он - гениальный писатель. Значительная часть его таланта, на мой взгляд, в том, что ему была присуща удивительная способность: замечать и описывать обычное так, что это обычное становилось интересным и смешным. Причем смешным, с одной стороны, как-то по-доброму и легко, а с другой - вроде как с прицелом на то, что это побудит читателя к размышлениям и оценке.
Одним из любимых для меня произведений у Марка Твена были - здесь я вряд ли буду оригинален - "Приключения Тома Сойера". И "Приключения Тома Сойера", и в особенности их продолжение - "Приключения Гекльберри Финна" - яркий пример этакой "многоуровневой" литературы, то есть книг, интересных для чтения в любом возрасте. Каждый сможет найти в них что-то близкое и понятное для себя. Причем по прошествии лет чтение вроде того же самого принесет совершенно новое удовольствие и будет смешным тоже по-новому.
Впрочем, это я немного отвлекся. Зачем я вспомнил о том, кто, хоть был и безбожником, но, по выражению Хемингуэя, стал отцом всей американской литературы? На днях у меня случилось яркое прикосновение к классике а-ля Марк Твен. Помните, у него в "Приключениях Тома Сойера" есть эпизод, когда Тома на занятиях воскресной школы спросили, кто были первыми учениками Иисуса Христа? И несчастный Том ответил: "Давид и Голиаф". Так вот, несколько дней назад я, как и все прогрессивное человечество, встречал Новый год. А встречал я его вместе с молодежью в нашей церкви. Когда настало время конкурсов, ведущий стал задавать вопросы библейского характера. Одна из команд, участвующая в конкурсах, состояла из юных особ, преимущественно "христианского происхождения". И вот их просят назвать имена женщин, упоминающихся в родословии Христа. Девушки дали ответ, затмевающий седую марктвеновскую древность: "Марфа и Мария Магдалина". "Опустим завесу жалости над концом этой сцены".
Впрочем, это я немного отвлекся. Зачем я вспомнил о том, кто, хоть был и безбожником, но, по выражению Хемингуэя, стал отцом всей американской литературы? На днях у меня случилось яркое прикосновение к классике а-ля Марк Твен. Помните, у него в "Приключениях Тома Сойера" есть эпизод, когда Тома на занятиях воскресной школы спросили, кто были первыми учениками Иисуса Христа? И несчастный Том ответил: "Давид и Голиаф". Так вот, несколько дней назад я, как и все прогрессивное человечество, встречал Новый год. А встречал я его вместе с молодежью в нашей церкви. Когда настало время конкурсов, ведущий стал задавать вопросы библейского характера. Одна из команд, участвующая в конкурсах, состояла из юных особ, преимущественно "христианского происхождения". И вот их просят назвать имена женщин, упоминающихся в родословии Христа. Девушки дали ответ, затмевающий седую марктвеновскую древность: "Марфа и Мария Магдалина". "Опустим завесу жалости над концом этой сцены".
Вот такое прикосновение к классике. А вы говорите Марк Твен! "Прочь влияние извне", мы и сами еще не то можем!
4 комментария:
Я думаю , что и знание таких библейских персонажей уже не плохо само по себе.
Знание персонажей не плохо?! Со временем будете довольствоваться тем, что хоть знают чье Рождество большинство христиан отмечают? Мне кажется мельчаем... Как там у классика "Помню было время, не то что нынешнее племя богатыри, не вы...". Цитата по памяти.
В тему, но про нашу классику
- Как зовут вашу псинку?
- Муму, - повторила супруга олигарха. - Вы, наверное, не читали Достоевского?
- Просто цирк! - засмеялась Эмма. - Ей-богу, с таким я впервые сталкиваюсь.
Нина с явным превосходством посмотрела на Поспелову.
- Жил в восемнадцатом веке такой Лев Николаевич Достоевский. Он книги писал, про людей. А сейчас по ним сериальчики снимают.
- Да ну? - всплеснула руками Эмма. - Очень интересно!
Нина прищурилась.
- В одной повести тетка влюбилась в молодого парня по имени Ромео, он ей взаимностью ответил. Но у тетки… Как же ее звали? Э… э… э…
- Джульетта, - подсказала я.
- Ой, сказанула! - отмахнулась Нина. - Не нашенское же имя, французское, а Достоевский русский. Кажется, Маша… Точно, Маша Онегина! Значитца, у ней муж был, типа генерал, и собачка Муму. И она изменила мужику.
- Собака? - съязвила Эмма.
- Ну как животное с парнем может переспать? - подскочила Нина. - Черепахе понятно: Машка с Ромео снюхалась. А потом один приятель ее носовой платок, который он в ванной нашел, генералу показал. Во гад! И чего в чужую жизнь полез? Без него бы обошлись! Таких друзей отстреливать надо! Генерал хотел Машу придушить, но не успел, та сама под поезд кинулась. Бедненькая Муму!
На меня напал столбняк.
- А при чем здесь Муму? - задала справедливый вопрос Эмма.
Нина шмыгнула носом.
- Так Маша под поезд сиганула с собачкой в руках. Несчастненькая животинка утонула, когда паровозик на глупую бабу наехал. Ну за фигом она Муму с собой прихватила?
- Вы уверены, что там был поезд, а не подлодка? - на полном серьезе уточнила Эмма.
- Уж не дура, - подбоченилась Нина.
- Рельсы по воде не прокладывают, - влезла я с идиотским замечанием.
- Ой, ну конечно же, - засмеялась Нина, - ту бабу переехало. Жуть! Голова направо, ноги налево, руки ваще к буфету отлетели. Я даже зажмурилась, когда увидела!
- Ты присутствовала при несчастье? - поразилась Поспелова.
- Сколько ж мне лет, по-вашему? - вытаращила глаза Нина. - Триста? Говорила же, дело в восемнадцатом веке было, еще до той войны, когда Горбачев в Сталинградской битве победил, в тысяча девятьсот седьмом году.
Поезд-то по берегу Чудского озера ехал. Муму отшвырнуло и - бумс, прямо в воду. Бедная, бедная, бедная псинка! Я в кино видела!
бывает
Отправить комментарий